Бриггс Э., Клэвин П.
Италия: первая жертва, 1919-1924

В первые мирные годы немецкая, венгерская, австрийская и польская демократии проложили путь, по которому все чаще будет двигаться европейская политика в последующие годы: все более явный раскол между социалистами-реформистами, готовыми сотрудничать с существующим демократическим режимом, и революционерами-коммунистами, боровшимся за мировую революцию рабочего класса; надежда на национализм как политическую силу; склонность к уличному насилию; упадок довоенного либерализма.

В Италии уровень уличного насилия и растущее противостояние между левыми и правыми создали модель, которой последовали в межвоенные годы многие страны. До войны итальянский премьер-министр Джованни Джолитти, искусный манипулятор, пытался привлечь к сотрудничеству левых в либеральное движение, но ему так и не удалось сохранить господство Итальянской либеральной партии - точно так же, как расколотая Либеральная партия в Британии проиграла после войны Независимой рабочей партии и новым лейбористам. За послевоенными избирательными реформами в Италии - введением в 1919 г. всеобщего голосования мужчин и пропорционального представительства партий - последовал отток голосов от либералов к левым радикалам и все более беспокойной Итальянской народной партии (Partita Popolare Italiano, PPI) - любопытной смеси правых, левых и центристских католиков, которых в основном поддерживали мелкие крестьяне-собственники и арендаторы Северной и Центральной Италии.

В ноябре 1919 г., а затем в мае 1921 г. два сменивших друг друга либеральных премьера Нитти и Джолитти созывали всеобщие выборы, стремясь остановить утечку сторонников либералов влево и вправо. Но Либеральная партия не смогла разрешить противоречие между историей и современностью. Да и на практическом уровне ее вожди не могли предложить удовлетворительных ответов на широкий спектр социальных и экономических проблем, с которыми столкнулась страна: экономический кризис в явно ставшей избыточной военной промышленности, городскую безработицу, земельный голод среди крестьян Юга и высокие арендные платежи крестьян-арендаторов Севера. Итальянский средний класс толпами покидал Либеральную партию, горько жалуясь, что изношенные старые клише либеральной политики не предлагают новых решений. Положение ухудшалось из-за стремительной инфляции: индекс оптовых цен (1913 г. - 100) вырос с 413 в 1918 г. до 591 в 1920 г., съедая заработную плату, пенсии и сбережения. Как тремя годами позднее в Германии, особенно пострадали «белые воротнички». Средний класс все больше боялся коммунистической революции и все меньше доверял существующему политическому строю.

И без того существенные потери усугубились тем, что версальские победители в своем обращении с Италией словно бы подражали отношению итальянского либерального коалиционного правительства к собственному народу. Неспособность премьер-министра Орландо получить земли, обещанные Италии по Лондонскому договору, разгневала многих, особенно десятки тысяч тщеславных молодых офицеров, все еще зараженных патриотическим угаром войны. В 1915 г. итальянские националисты верили, что первая мировая войны сцементирует разрозненный народ и создаст подлинно единую Италию, но послевоенные экономические трудности и разочарование мирными договорами вновь вывели трения между регионами на первый план. Поход поэта Габриэле Д'Аннунцио на Фиуме (сентябрь 1919 г.) показал, что многие решительные молодые итальянцы готовы разрешить свое несогласие с правительством силой. В Италии наступила эпоха массовой политики и потенциально нелояльной армии.

Как в Германии и Венгрии, расширение избирательного права обострило угрозу господствующему либерально-демократическому порядку. Хотя большие группы рабочего класса горячо поддерживали радикальных социалистов - вновь созданную Итальянскую коммунистическую партию (по Центральной и Северной Италии прокатились голодные бунты, в Пьемонте захватывали фабрики), а крестьяне Юга обратили взоры в сторону ИНП, политическая судьба Италии, как и многих других либеральных демократий межвоенной Европы, была в конце концов определена теми, кто выступал вершителями политики на континенте с конца XIX в.: различными слоями среднего класса, в том числе промышленниками и владельцами магазинов, крестьянами-арендаторами, государственными служащими и деловыми людьми. Сам король был все более расстроен неспособностью сменявших друг друга правительств сдержать волну насилия. Найденный ответ стал дурным предзнаменованием. Разочарованные крахом традиционных либеральных партий, многие повернулись к журналисту и бывшему деятелю Итальянской социалистической партии (Partita Socialista Italiano, PSI) Бенито Муссолини, который после крайне успешной карьеры на посту редактора социалистической газеты «Avanti!» («Вперед!») в 1914 г. внезапно порвал с ИСП, став сторонником вступления Италии в первую мировую войну. К концу войны он занял агрессивную националистическую позицию, став основателем и вождем так называемых отрядов борьбы («Fasci di Combattimento»). Их члены, фашисты, предлагали земельную реформу, ликвидацию сената и созыв нового Учредительного собрания. Эта политика не была новой. Новым стало большое количество вооруженных банд, выступавших под знаменем фашизма и наводнивших села и города Италии. Их участников наиболее успешно вербовали в региональных столицах. К 1921 г. Муссолини начал извлекать избирательный и финансовый капитал из поднимающегося в Италии революционного насилия, прекрасно зная, что оно является делом рук и его отрядов.

К концу 1921 г. итальянский фашизм уже принял свое хамелеоново обличье: он обещал удовлетворить всех, кроме социалистов, часть которых сыграла на руку Муссолини, создав связанную с Москвой коммунистическую партию, что дало фашистам возможность сделать прекрасный пропагандистский ход. Обещая остановить забастовки, восстановить дисциплину труда, ввести местное политическое представительство и покончить с массовыми беспорядками, они представляли Муссолини как нового общенационального вождя - «дуче». В октябре 1922 г. король предложил ему стать премьер-министром коалиционного кабинета. В мае 1924 г. Муссолини столкнулся с обвинениями со стороны депутата-социалиста Джакомо Матеотти, заявившего что последние выборы были омрачены мошенничеством, насилием и пытками. Муссолини пришел в ярость из-за стремления Матеотти подорвать доверие к его «респектабельности» и, как говорят, заявил своим головорезам: «Если бы вы не были трусами, никто бы не осмелился так выступить». Десятого июня 1924 г. Матеотти исчез, и все правильно поняли, что фашистские молодчики захотели, убив его, исправить свой просчет. Муссолини разрядил начавшийся кризис, изгнав некоторых из самых непопулярных своих соратников. Оппозиция была безнадежно расколота, общественное мнение, очевидно, не хотело винить Муссолини в убийстве Матеотти, и он сохранил за собой подавляющее парламентское большинство. «Кризис Матеотти» не только не ослабил дуче, но и укрепил его позиции. Отныне он обещал то, что хотел услышать «консервативный» средний класс: свобода прессы должна быть урезана, оппозиционные партии должны ходить по струнке, Италией нужно управлять эффективно.

Крах демократии в Италии наступил раньше, чем в Германии или Испании, хотя Италия и вышла победителем из войны. Но в чем-то итальянская история повторилась и в событиях, связанных с крушением либеральной демократии в этих двух странах, а также в истории гораздо более прочных демократий во Франции и в Британии. Дать право голоса еще не значило решить проблемы самых бесправных слоев общества, а верхний и средний классы, то есть те, кому отдавала предпочтение политическая структура XIX в., боялись расширения избирательного права. Экономический крах в конце двадцатых годов только усилил напряженность в Европе. Итак, в январе 1925 г. Италия вступила на трудный путь, который вел к сомнительной цели - созданию фашистского государства, власть которого основана на массовой поддержке. Муссолини ужесточил контроль над фашистскими отрядами, сделал конституционным высший орган фашистской партии - Большой Совет, а сам возглавил военное, морское и авиационное министерства.* Хотя большая часть партийных акций была лишь высокопарной театральной пропагандой, а не итогом жесткой, ясно определенной политики, настроение итальянцев в первые годы фашизма улучшилось в связи с падением безработицы. Восторженные иностранцы (а таких было немало) были впечатлены уже тем, что поезда прибывали вовремя.

В объяснении популярности режима Муссолини важное место занимает культурное измерение: движение сознательно стремилось легитимировать себя в глазах страны, связывая фашизм с характерными чертами славного прошлого Италии. Фашистские символы беззастенчиво копировали символику Римской империи, различные юбилеи или события отмечались яркими праздниками. Типичным было празднование 28 октября 1930 г. годовщины марша на Рим: массы чернорубашечников и «представителей национальной силы», явно подражая императорским легионам, собрались и эффектно маршировали перед римским Палаццо Венеция. В тридцатых годах роль таких сборищ становилась все важнее - так итальянский фашизм осуществлял свою репрезентацию перед обществом. Муссолини хвастался, что может собрать толпу, просто позвонив в колокольчик.

* Муссолини также стал министром внутренних и иностранных дел, колоний и корпораций. В сентябре 1929 г. он отказался от шести портфелей, оставшись только премьером и министром внутренних дел. - Примеч. пер.

Бриггс Э., Клэвин П. Италия: первая жертва, 1919-1924// Э. Бриггс, П. Клэвин. Европа нового и новейшего времени. С 1789 года и до наших дней / Пер. с англ. А.А. Исэрова, B.C. Нестерова. - М.: Издательство "Весь Мир", 2006. - С. 195-199.